На Андрее: хлопковая парка, Engineered Garments;
костюм из шерсти и хлопка, Ralph Laurent; хлопковая сорочка, галстук – все Dior Homme
Моды, по сути, потребляли в знак протеста против потребления – и потребляли с изысканным эстетством; в клубе с одинаковым ликованием приветствовалась и линия кроя лацкана пиджака, и басовая линия новой песни Шуга Пай Де Санто. При этом история рассудила парадоксально: и хиппи, и панки, демонстративно отказывавшиеся от консьюмеризма, кончили галстуками от Джерри Гарсиа ценой в полкостюма и драными нарядами от Ива Сен-Лорана. Зрелище обутых в кеды и рваные дизайнерские джинсы миллионеров из Green Day, покидающих борт собственного самолета, – что может быть более печальным символом продажи идеалов?
Не то что с модами – узкие лацканы их пиджаков из Topshop сияли самопальными значками с портретами The Kinks, The Who и The Jam как знаками отличия от мира наживы и чистогана. В этом потребительском антиконсьюмеризме, кстати, лежала и причина, почему моды не появились и не прижились в наших краях – до 1991 года потреблять было особо нечего, после же публика, хотя и внимала благосклонно прямому наследнику мод-рока брит-попу, по инерции отказывалась верить в его антибуржуазную составляющую.
Конечно, свою роль сыграла и уникальная «британскость» феномена модов, наверное, они и могли появиться только там и тогда, в Британии 1960-х (не самое простое десятилетие для островного Королевства, о чем как-то слегка забылось спустя полвека – после безвременья 70-х, тэтчеровского безжалостного капитализма и поверхностно-оптимистичной Британии «новых лейбористов» 90-х). Подростки из рабочих семей, «псы с городских окраин» вдруг потянулись не просто к «красивой жизни» (это было едва ли чуждо и их родителям – вопрос в том, что они понимали под «красотой»), но к созданию своего эстетического идеала.
Который – вот уж действительно чудо – не вышел уродливой мечтой поденщика, пиром Тримальхиона в нелепых и ярких одеждах. Моды, как ни парадоксально (в который раз – что ж делать, эта история полна парадоксов), желали быть похожими на буржуазию, не становясь буржуа и противопоставляя свой мир итальянских скутеров и итальянских же костюмов (напомним, что в то время бал в мужской моде все еще правили консерваторы с Сэвил-роу) миру роллс-ройсов и котелков. Леннон и прочие хиппаны красили свои роллсы в цветочек.
Драчливым денди с пудовыми кулаками просто не пришло бы в голову подчеркивать свой статус маскированным под клумбу дредноутом. Разбогатев, они покупали Lamborghini – такие же быстрые и независимые, как и сами. Род Стюарт, Rod the Mod, в своей автобиографии вспоминает, что когда он купил в 1971 году свою первую «Ламбо», она стоила больше, чем дом, в котором он тогда жил, и стояла на улице за неимением гаража. Тоже, пожалуй, характерная деталь: благопристойная буржуазная мораль не вмещала приобретение «бешеной табуретки» (каковыми в те времена были итальянские спорткары) вместо солидного жилья с солидным садом и солидным гаражом.
Бог с ней, борьбой – даже Пол Веллер, некогда бывший едва ли не более яростным (и, что немаловажно, куда более внятным) критиком британского истеблишмента, чем хрестоматийные в этом качестве панки из Sex Pistols и The Clash, со временем остепенился, сменив костюмчик из «Оксфама» на дизайнерский (не сменив, конечно, покроя). Что тем не менее нисколько не помешало «отцу брит-попа» и главному моду вся Англии оставаться самим собой, и внешне в том числе. Это, кстати, немаловажно: престарелый хиппи стал уже нарицательным, пожилой панк вызывает угрюмую жалость; моды же, кажется, не старятся вовсе. Даже когда уже одеваются в костюм от Armani и ездят на Lamborghini.
Текст: Владислав Крылов
Фотограф: Тимофей Колесников
Стиль: Елисей Косцов
Ассистент стилиста: Анна Ким