Москва, Лужники, весомые имена и люди с охраной.
Москва, Преображенка, ночные бои, общага и столовка.
Лондон, другая сторона Темзы, клуб для любителей.
Сегодня бойцовская карта столицы сложна и запутанна. Много боев, много бойцов – разных, всех стилей и направлений, – и сориентироваться в пространстве и собственных симпатиях не так просто.
Под звуки конского ржания выходит к рингу кикбоксер Бату Хасиков, по совместительству депутат Народного Хурала Республики Калмыкия и герой кинофильмов. Откуда-то из Капотни слышны крики и грохот — там тренируются и выступают странные ребята, именующие свой «спорт» профессиональным рестлингом. А в пугающей близости от Храма Христа Спасителя и Кремля, в месте, прежде известном как клуб «Рай», проводят бои под названием «таффайт». Вроде бы бокс, но регламент — 12 минут боя без перерыва, как в петушиных боях в Мексике или Колумбии, дополнительный раунд при ничьей, работающий тотализатор и «победитель получает все». С такой охотой люди ставят разве что еще на Московском ипподроме.Профессиональный бокс и бои смешанного стиля сейчас на подъеме. Бокс находится в той нише, где приходится соревноваться с концертами мировых поп- и рок-звезд. Индустрия боев только начинает свой подъем — нужно распробовать спорт, его эстетику и мифологию. Кикбоксинг, фитнес-бокс, тай-бо — кажется, что это все далеко от аристократического бокса и «старой школы». А бокс — это ведь во многом занятие для мужчин, которые идут сюда доказывать, что нет лучше школы, чем старая, и человек и по сей день должен сохранять в себе самые древние, первобытные инстинкты.
В зале «Академии бокса» в «Лужниках» со стены на занимающихся смотрит Брюс Уиллис — одобрительно и одновременно немного скептически. Похожий взгляд у хозяина зала, олимпийского чемпиона Вячеслава Яновского, который тоже фактурный, в меру суровый, правда, с годами не так хорошо сохранился, как Брюс. В своем зале Яновский бывает нечасто, главным образом когда тренирует свою ученицу Наталью Рагозину. «Русская кувалда» с ним начала не так крепко бить, но зато и меньше подставляется под удар, прибавила в чисто боксерской части.
— Здравствуй, Володя, давно тебя не видно было… — Владимир Терешкин ростом около двух метров и вес крепко за центнер.
— Да я же опять к Кличко ездил спарринг-партнером, недели две к бою его готовились…
Терешкин тренировался уже и с Владимиром, и с Виталием Кличко. У него улыбчивое лицо, на котором почти не видно особых следов после столкновения с самыми опасными из действующих бойцов-тяжеловесов.
Федор Чудинов — только с «таффайта», провел тяжелый бой, победил. Через неделю дерется в финале. Еще у него скоро очередной профессиональный бой, он в них пока не проигрывал. А пока он с радостью согласен обменяться парой ударов с учениками — под присмотром кого-то еще из тренерского состава.
— Наши ребята в принципе уже квалифицированные тренеры, но они еще сами многому учатся, мы привозим сюда боксеров на мастер-классы, Рой Джонс, Джеймс Тони, Уэйн Брэйтуэйт, Денис Лебедев…
В зале стоит тишина, которую изредка нарушает треск пневматической груши; вдруг кто-то, услышав сигнал таймера, начинает работать тяжелыми глухими ударами по мешку.
— Это люди на индивидуальных занятиях. У многих свой бизнес, свой плотный график, и выпадать из него, получая по голове в спаррингах, они не хотят… Иногда стоят в парах, чтобы иметь чувство боя, потому что только тогда начинаешь оценивать реально свои силы…
Персонал немного лениво подтягивается на работу — преимущественно к 12 часам, большинство занимающихся в это время или спят, или работают. Каби, маленький южноафриканец с сильными руками, периодически помогает боксерам на профессиональных боях, секундирует. Популярный персонаж в «Академии», правда, говорят, любит поспать дольше других.
В малом зале «Академии» тренируется Анастасия Янькова, одна из самых ярких звезд профессионального кикбоксинга — к удивлению многих красивая, стройная и сосредоточенная на том, чтобы не сломать тебе что-нибудь, когда встанете в пару. Бокс дает и силовую, и аэробную, и кардионагрузку. Фундаментальная система подготовки, самое главное и основное.
Тедди Атлас, выводивший на титульные бои что-то около 17 чемпионов мира, но известный больше тем, что однажды отказался тренировать молодого Майка Тайсона, наставив на него дробовик, дает здесь мастер-классы:
— Если бы ты только знал, кого мне приходилось готовить… Я всегда относился с подозрением к ребятам, которые нанимают профессионального тренера, но не идут до конца, или боятся признаться себе, что слишком слабы, и сбегают. Я готовил Уиллема Дефо к фильму «Триумф духа», и в конце концов мы даже дрались по-настоящему, никто не хотел падать, хотя по сценарию падать пора было. Я тренировал балерину, она готовилась к большой премьере и хотела быть в форме. Сынишку одного мафиози из Джерси. Тайсона, когда он только делал первые шаги в боксе. Черт, да я мог сделать целую карьеру только на знаменитостях!
Здесь есть свои знаменитости, и иногда Олег Жадобин, управляющий процессом в зале, аккуратно отзывает нашего фотографа с просьбой определенных людей не снимать. Бокс — это интимная вещь, выкладываясь полностью на тренировке, ты открываешься, обнажаешь личные моменты. Боль, преодоление, страх встречного удара… Тактика боя, говорят, выдает склад характера и даже жизненную философию.
Первый бой — всегда одинаковый. Неважно, дерутся ли дети, взрослые, и даже уровень тренированности часто оказывается несущественен. В кровь выбрасывается адреналин, перед глазами встает пелена, все это отключает болевые ощущения, руки вылетают сами собой, поединок перерастает в драку.
В бокс не стоит соваться со скверной физподготовкой. Чтобы привести себя в форму, подходящую к боксерской, пусть и любительской, жизни – начните бегать. Летом также подойдут активные покатушки на велосипеде или роликах, зимой – лыжи.
Так все начинают. И любители, и Константин Цзю.
Уже потом человек учится контролировать эмоции и уровень поступающих гормонов, растет технически и физически как боец. Возможно, после того первого раза он и не вернется в ринг, но внутренне он уже изменился. Бокс, конечно, отличается от драки, но в нем все нацелено на причинение сопернику физического ущерба.
И воспользуешься ли ты своим преимуществом, отпустишь или добьешь «поплывшего» оппонента — это вещи, в которых есть какие-то отголоски рыцарства.
[/two_third][one_third] II. Светлана Андреева и социализация по-боксерски / Клуб «Китэк. Боевые перчатки».Двое крепких ребят от всей души врубаются друг другу ударами в корпус, слегка травмируя внутренности, оставляя небольшие гематомы. Сбиваются кулаки — затем верхний слой кожи, пронизанный нервными окончаниями, постепенно превратится в защитный покров из соединительной ткани почти без нервов, костяшки начнут выглядеть набитыми, а болевой порог сильно увеличится.[/one_third]
[one_third first]
Где-то на этаже стоит пианино с выбитыми клавишами и большой надписью — «только для боксеров». Неизвестно, как и откуда оно появилось, действительно ли кто-то из боксеров на нем играл — уже никто не помнит.
Атмосфера в «Китэке» совсем другая, чем в «Академии» — как и бойцы. С охраной никто не приходит, обмундирование бойцов попроще, чуть больше молодежи, подростков. Здесь никогда не бывает тихо, кажется, бои не прекращаются и ночью. Ринг маленький — он ограничивает в движении и всегда делает бой чуть более плотным, более ожесточенным.
Суровые ребята, явно с базой из самбо или борьбы — безошибочно опознаются по босым ногам и развитому плечевому поясу. У боксеров руки не такие мощные — удар наносится за счет спины и ног, и главное — скорость. Худые ребята часто бьют как черти. А еще в боксе есть старая поговорка: «Скорость — убивает».[/two_third]
[one_half first]Все стихают, когда отдает команды Светлана Андреева — чемпионка Европы и призер чемпионата мира. У Светланы есть несколько татуировок, она всегда в работе, и всегда в легком напряжении. «Я тренировалась всегда с мужчинами, партнеров-женщин тогда и не было, особенно раньше. Я просто не давала себя бить, — рассказывает она. — Нокаутов не было, травмы небольшие… Стоишь с пацанами, где-то у кого-то перчатка пробитая — набьют тебе фишку под глаз. В нос мне иногда попадали, но он у меня не тек почему-то. На улице был у меня «стоячий» нокаут, когда мне попали пивной кружкой в висок. Я пыталась защитить подругу, отвернулась, нарушила главное правило: «Никогда не своди глаз с соперника»…В этом зале еще можно увидеть боксерские груши и снаряды из старых автопокрышек и сваренных кусков арматуры, равно как и встретить мастеров спорта еще советской закалки, наравне с действующими чемпионами.
Здесь чувства интимности, предоставленности самому себе — нет. Здесь — в тесных раздевалках и душевых, на разминке, когда едва не наступаешь на пятки бегущему впереди, — царит социализация. Странный мир, плотный и душный, но совсем не агрессивный. Боксеры в принципе очень миролюбивый народ, и тренировки — это прежде всего оттачивание смертельно опасных навыков, но не испытания боевой мощи. Это эмоции и агрессия, которые выключаются в нужный момент одним щелчком. Есть тонкие нюансы воспитания бойцов, их сосуществования в замкнутой среде боксерского зала.
[/one_half][one_half]— Ну, я могу его ударить больнее. Я вижу, что у него травма ребра, могу бить туда снова и снова… — рассказывает один уз учеников. — Но у нас здесь кармические законы. Он ударит в ответ больнее. И мы уже будем соревноваться не в искусстве бокса, а в жестокости. И потом, бывает, в парах стоят люди разного уровня. Мастер спорта с перворазрядником, к примеру, или профессиональным бойцом. Нас здесь много, и не всегда знаешь, кто есть кто. Можно напороться и получить серьезную «оборотку» — просто в воспитательных целях.В зале продолжается движение. Постепенно, по одному или небольшими группами, люди идут к душевым. Кто-то остается: делают упражнения на растяжку, борются, расходятся по углам со скакалками или легкими гантелями — тяжелыми пользоваться не рекомендуется, можно испортить структуру удара.
Эхо разносится по этажам, где-то еще слышна скакалка и звук таймера. Некоторые неспешно двигаются по периметру зала и коридорам, словно что-то ищут.
Впрочем, здесь все что-то ищут. Грань своих возможностей, своих амбиций, на что ты готов пойти ради победы. То, что так легко почувствовать в боксе.[/one_half]
[/two_third][one_third first]Он был похож на поджарую, благородную гончую. Каждый год жизни прибавлял его лицу по морщине, но Мик Карни оставался величиной постоянной. Солнце или дождь, холод или засуха; неделя за неделей, месяц за месяцем и год за годом он оставался собой. Цельная жизнь, прожитая, по большому счету, ради других. Только таким лондонским лицам, выросшим на фильмах Джимми Кэгни, позволялось пожимать плечами и безнаказанно уходить от ответа. Запястье на ремне, неспроста закатанная штанина; плечи поданы вперед.[/one_third][one_third]Все это аккомпанировало последующему благородному оскорблению, идеально выверенному по времени, и тембру голоса, глубокому и бархатистому из-за преданного и упорного курения (он был не из тех, кто бросает): «Чушь собачья, иди ты на хер». Джэб — удар правой. «Давай, убирай свои развалины с ринга, ты, бесполезная п**да».
«Дурь, дурное безумие», — говорил он о спаррингах по субботним утрам, когда приходили все желающие, и толпа выходного дня обменивалась партнерами, раунд за раундом, в беспрерывной потасовке, больше похожей на сельские танцы.[/one_third][one_third]
[/two_third][two_third first]
[/two_third][one_third]
[/two_third][one_third].[/one_third][one_half first]В клубе играл только джаз (выбор Мика). Настоящий, классический джаз: Стэн Гетц, Чарли Паркер, Джон Колтрейн. Только джаз и однообразная, ритмичная и аритмичная полифония ударов кожа-об-кожу: перчаток о боксерские мешки, груши, головы и тела. Гудение и гул канатов, трение и толчки о блестящий деревянный пол, стоны и свисты, исходящие из отверстия кап, невозмутимый и регулярный отсчет раундов. Таков был саундтрек рабочего места Мика, где боль терпелась и переносилась внутри необычных взаимозависимых пар, которые формировались и распадались изо дня в день, месяц за месяцем и год за годом (страдали даже те, кому удалось навешать другим). Все эти мельчайшие детали проходили сквозь спокойные, оцени- вающие глаза Мика Карни, в которых иногда сквозило раздра- жение. Глаза, которые все это видели раньше, но хотели видеть еще и еще. Через его глаза и его существо все проникало в нервы и сухожилия самого Клуба. «Левую подними, разиня!» И, как это случается с гениями, быть замеченными ими — большая честь.
[/one_half][one_half]Иногда, после изнурительного спарринга, который ты провел в глухой защите, он провожал тебя до раздевалки, клал руку на пояс и негромко, чтобы не слышали другие, спрашивал: «Ты в порядке?» И добавлял: «Ты отлично справился. Этого достаточно». А потом приносил чашки горячего чая для мальчишек, если ты, конечно, усердно поработал.
Далее шли истории, подкалывания и добрые шутки. Ты мог получить на ринге столько неприятностей, сколько тебе хотелось (или сколько ты думал тебе хотелось, пока ты не понял, что нужно было хотеть чуточку поменьше). Вне ринга было уважение и понимание взрослого человека, его приглушенный голос и советы. В Lodge никто не злобствует и не таит обиду. Здесь это никому не нужно и выглядело бы глупо. Над вами скорее бы могли посмеяться, чем окончательно добить. И пока вы смаку- ете этот вкуснейший чай и на вас медленно снисходит честно выдолбленное удовлетворение, Мик может в это время чистить писсуары и вместе со всеми отпускать шуточки. (Парню в душе, у которого большой член: «Я возьму его у тебя на выходные?»)[/one_half]
[/two_third]
Текст: Андрей Баздрев, Дэниел Дей-Льюис
Фотографии: Гоша Рубчинский, Лоренс Эллис