Полина Дубик — журналист и арт — консультант, специализирующийся на современном искусстве. Полина закончила Колумбийский Университет и живет в Нью-Йорке, где работает с художниками
и частными коллекционерами. Для нас Полина поразмышляла о том, изменит ли Oculus Rift искусство.
Обещается, что Oculus Rift – аппарат виртуальной реальности, как ее называли в ильма 90-х, – перевернет нашу жизнь. Вопрос, который нас интересует — изменит ли он искусство? Есть уверенное мнение, что очки виртуальной реальности, одна из главных sci-fi-фантазий XX века, скоро станут такой же обыденной вещью, как мобильный телефон. Facebook, Samsung, Sony и HTC вкладывают миллиарды в гонку по развитию технологии, которой обе- щают множество применений в самых разных индустриях: от гейминга и кино до туризма и недвижимости. Благодаря их усилиям очки VR работают на порядок лучше, чем в 1990-е, когда одной из главных проблем виртуальной реальности была ее несовместимость с возможностями человеческого организма: у первых пользователей не выдерживал вестибулярный аппарат.
Сегодня с VR работает относительно небольшая группа художников. В их числе – американцы Иан Ченг и Рейчел Россин, а также бразилец Даниэль Стигман Мангране. Каждый использует технологию по-своему. Работа Стигмана Мангране Phantom, показанная во время триеннале в нью-йоркском New Museum в прошлом году, представляла из себя путешествие по бразильским джунглям. Ченг экспериментирует с постоянно меняющимся ландшафтом, программируя виртуальные предметы и фигуры так, что они бес- конечно двигаются и преобразуются в пространстве перед гла- зами зрителя. Россин переносит в виртуальную реальность свои абстрактные картины. Сегодня VR открывает возможности, сравнимые с потенциалом кинематографа в начале прошлого века. Одновременно VR меняет представления о монтаже и нарративе, cложившиеся в кино: поскольку зритель не стеснен рамками кадра, управлять его вниманием традиционными методами невозможно, и надо изобретать новые. Художественный язык VR еще не сложился, и любой, кто начинает использовать эту технологию сегодня, – первопроходец, придумывающий правила игры. Как говорит Рафман, каждый может стать Эйзенштейном от VR. Как художники используют эту технологию в дальнейшем, покажет будущее. Что хорошо, под «буду- щим» подразумеваются ближайшие несколько лет. –Конечно, современное искусство, все более увлеченное технологиями, не остается в стороне. Кстати, сам термин «виртуальная реальность» зародился в сфере искусства: по некоторым версиям, первым его начал употреблять поэт и драматург Антонен Арто в «Театре и его двойнике». Лично я первый раз увидела Oculus Rift во время ярмарки Miami Art Basel 2014 года. Тогда Джон Рафман, один из первых художников, начавших работать с VR, показывал работу Junior Suite на балконе своего номера в отеле «Довиль». Виртуальная реальность в очках в точности воспроизводила реальность физическую – тот же океан, небо, балкон. Однако постепенно картинка начи- нала меняться и разлетаться на куски, создавая у зрителя иллюзию неминуемого крушения. Тот же принцип – точное воспроизведение окружающей обстановки и ее фантастическое преобразование – Рафман использовал в своих последующих работах с Oculus. Его интересует раздвоение визуального и тактильного восприятия, 3D для искусства то, как быстро мозг готов принять виртуальный опыт за настоящий. «Исторически медиа движутся в сторону все большей иммерсивности. Раньше человек мог получить иммерсивный опыт, просто глядя на картину или читая роман. Сегодня мир полон раздражителей, которые постоянно отвлекают внимание, зрителю нужно буквально завязать глаза – в этом одна из задач VR», – говорит Джон Рафман.