Текст Владимир Лященко, Ирина ЩербаковаPunchdrunk – хулиганы, новаторы, герои современного театра и мастера пощекотать нервы. Вот уже 15 лет театральная компания Феликса Барретта делает то, что критики называют интерактивный, site-specific или променад-театр. Образцовый пример променад-театра (в просторечии «бродилки») – постановка Sleep No More, кинематографический по духу парафраз шекспировского «Макбета», который после успеха на родине в Великобритании был триумфально перенесен в Нью-Йорк. Каждый вечер, а в выходные дни и с 12 часов пополудни, в бар запускают очередную партию зрителей, предлагают на выбор абсент или игристое, выдают игральную карту и маску, провожают в лифт и выпускают на одном из этажей пятиэтажного дома. Здесь поместились туманный лес с избушкой, тревожный госпиталь с рядами кроватей, отель с недоброй историей (игральная карта исполняет роль выданного при заселении ключа), комнаты с ящиками, кабинеты с записями, склянки с конфетками. Действие развивается разом везде, а зритель волен брести куда угодно и за кем угодно. Есть только три условия: не снимать маску, не пытаться вступить в контакт с артистами (листать бумаги, заглядывать в ящики и есть конфетки из склянок можно) и не разговаривать – пришедших парами призывают разделиться, нерешительных норовят вытолкнуть из лифта на разных этажах. Уследить за всей историей не получится и за пару вечеров: в спальне обнаженная пара в припадке не то ревности, не то страсти нарезает круги вокруг ванны и разбрызгивает воду с театральной кровью; а этажом выше или ниже в это время пациентка, а может и медсестра, ускользает в окно. Знание того, что за основу взят «Макбет», помогает не сильно, визуально же это похоже разом на «Сайлент-Хилл» и бэтмановскую «Лечебницу Аркхэм», заселенные безмолвными адептами современного танца. В этой постановке нет слов, зато есть безостановочное движение, танец, даже рейв – в попытке зацепиться за нить истории сворачиваешь наугад и оказываешься в комнате, где во вспышках стробоскопа фигуры в звериных масках заходятся в припадке под оглушающее техно. Так, наверное, можно было бы почувствовать себя, физически очутившись в фильме Гаспара Ноэ «Вход в пустоту». Включенные в пространство зрители в одинаковых масках сами становятся частью спецэффекта, вызывая еще одну кинематографическую ассоциацию – с фильмом Стэнли Кубрика «С широко закрытыми глазами». Вспомнить «Сияние» поводы тоже найдутся, хотя название отеля McKittrick отсылает уже к «Головокружению» Хичкока. Создатели Sleep No More явно не боятся лобовых приемов, общих мест и обвинений в площадности, их продукт – это одновременно и театральный авангард, и мощный высокобюджетный аттракцион, пропускающий через себя тысячи зрителей в ежедневном режиме. Port поговорил с хореографом и содиректором компании Максин Дойл, чтобы узнать, каково это – делать театр, в котором нет границ.- Вы работаете с Punchdrunk вот уже более десяти лет. Как все начиналось?
Саму театральную компанию Феликс основал в 2000 году. Экспериментировать он начал еще тогда, но работал в основном с текстами и сюжетом, и всему этому чего-то не хватало, какой-то пластической составляющей. Я пришла в Punchdrunk в 2003 году, когда Феликс решил поискать в Лондоне хореографа. В то время мы начали делать самую первую версию Sleep no More, нашего «Макбета». Помню, что ставили его в бывшей частной школе для мальчиков, сохранившейся еще с викторианской эпохи. Сыграли десять спектаклей, а потом решили все переделать.
И в итоге поставили Sleep No More только в 2011 году, когда были уже вполне состоявшейся театральной компанией. Насколько за это время изменился спектакль?
У нас изначально было очень четкое видение того, как его надо делать. Феликс рассказывал, что еще в колледже преподаватель как-то раз включил ему Бернарда Херрмана, композитора, который писал музыку к фильмам Хичкока. И тогда Феликсу сразу пришло в голову, что хаос «Макбета» и фильмы Хичкока чертовски хорошо сочетаются друг с другом. А что касается перерыва – очень долгое время мы этим спектаклем просто не занимались. Не могли его сделать потому, что никак не получалось найти подходящую площадку.
Обычно для спектаклей вы выбираете места с историей: «Фауст» на старинном табачном складе, Шекспир в отеле 1930-х. Насколько сложно найти нужное здание, добиться разрешения ставить там что-либо, сделать его пригодным для театра?
Невероятно сложно. Площадку для The Drowned Man (адаптация «Войцека» Бюхнера, действие которой перенесено в киностудию 1960-х. – Прим. ред.) мы искали пять лет, пока не наткнулись на огромный заброшенный склад в Паддингтоне. На его дверях висела табличка «Вход запрещен» – даже убирать ее не стали, она создавала ровно ту атмосферу, которой мы и хотели добиться.
Вы однажды сказали, что больше всего в театре вас привлекает ощущение опасности. Как думаете, это ощущение – отличительная черта всех ваших спектаклей?
Да-да! Эта опасность, когда граница между вами и происходящим на сцене почти стерта, позволяет почувствовать себя живым. Показывает, насколько же мы все люди. Это очень важно.
На всех ваших спектаклях зрителям выдают белые маски. Эти маски своего рода последняя граница между зрителем и реальностью спектакля?
Можно сказать и так: маски создают определенную границу восприятия. Но, с другой стороны, они дают ощущение полной анонимности, а это помогает зрителю целиком раствориться в сюжете. На то чтобы «влиться» в происходящее, как я заметила, обычно нужно минут тридцать. А дальше зритель сам уже начинает понимать, как и в какой форме он хочет взаимодействовать со спектаклем: держаться в стороне или заглядывать в каждый угол.
Бывали ли моменты, когда зрители вели себя неожиданно?
Анонимность многим развязывает руки, будто бы маска дает силу. В Sleep No More есть сцена, в которой убивают беременную леди Макдуф. На нескольких спектаклях зрители бросались ее защищать – это довольно интересная и трогательная реакция, но, конечно, не совсем уместная. Такое все-таки очень сильно мешает актерам.
Действие ваших спектаклей разворачивается одновременно на всей территории здания – возможно ли увидеть все?
Я подсчитала, что для того чтобы увидеть весь спектакль целиком, зрителю нужно сходить на него примерно восемь раз. И вы знаете, есть люди, которые находят деньги и время это сделать. Когда мы ставили Sleep No More на Бродвее, были и те, кто ходил даже чаще.
Максин Дойл, хореограф компании Punchdrunk
Театр / Погружение зрителя в дивный сумрак променад-театра